Клод Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда»
Когда Клод Дебюсси впервые встретился с труппой, которая должна была исполнять его музыку к поэтической пьесе «Пеллеас и Мелизанда», он сделал очень странное вступительное замечание: «Прежде всего, дамы и господа, вы должны забыть, что вы певцы». Он имел в виду, скорее всего, что эта музыка была лишь одним из элементов, необходимых для создания того впечателения, которое он желал произвести. Здесь нет последовательности арий, дуэтов или квартетов; нет даже верхнего до! В опере найдется всего несколько мелодий, которые можно было бы насвистеть. Все сделано для одной единственной цели: уловить и воссоздать магическое ощущение чувства печали, в высшей степени поэтическую, почти мистическую атмосферу метерлинковской истории о сказочной средневековой стране, которой никогда не существовало в реальности. Эта опера поразительно отличается от любой другой, когда-либо ставившейся на французской сцене или где бы то ни было еще. Она потребовала от певцов многих месяцев репетиций, чтобы они почувствовали себя естественно и органично, исполняя свои роли. Стоит ли в таком случае удивляться, что она не была верно понята большинством первых ее слушателей. Даже сегодня, сто лет спустя, многие, кто слушают ее впервые, находят ее странной. Но если все же даешь себе труд слушать — пусть даже в первый раз, — неизбежно попадаешь под обаяние ее магических чар. Это очарование излучает поэтичнейшая природа самой пьесы Метерлинка. И его необычайно усиливает скромная по примененным средствам, импрессионистическая по духу партитура Дебюсси. Оно чудесным образом удерживается благодаря спокойно выразительным интерлюдиям, исполняемым между сценами во время перемен декораций.
ДЕЙСТВИЕ I
Сцена 1. После короткого оркестрового вступления начинается сама история: в дремучем лесу принц Голо во время охоты потерял дорогу и заблудился. Вскоре он встречает прелестную девушку с прекрасными белокурыми волосами, горько плачущую у источника ("Ne me touchez pas!" - "Оставьте меня"). На его вопросы она отвечает очень туманно и таинственно, многое звучит совсем еще по-детски. Она не помнит своего прошлого. Так случилось, что в источник упала ее золотая корона, но она не разрешает принцу достать ее, а он так хочет вернуть ее ей. Она похожа на потерявшуюся принцессу. С трудом Голо удается узнать ее имя: Мелизанда. Голо замечает, что быстро темнеет. Он не прикасается к испуганной девочке, но уводит ее, чтобы найти место, где бы им укрыться. Она следует за ним будто во сне.
Сцена 2. Пока происходит смена сцены, звучит чудесная оркестровая интерлюдия, и теперь перед нами замок короля Аркеля Аллемондского, деда Голо. Женевьева, мать Голо, читает письмо, полученное от сына. Не известив короля и не получив его согласия, он женился на Мелизанде и теперь боится возвращаться домой, опасаясь его гнева. Это письмо адресовано Пеллеасу, единокровному брату Голо, и в нем он просит Пеллеаса разузнать, как Аркель относится к этому браку. Аркель прощает Голо. Он говорит, чтобы Пеллеас зажег огонь на башне замка, обращенной к морю. Это будет сигналом для возвращения Голо с Мелизандой.
Сцена 3. Еще одна оркестровая интерлюдия - и еще одна перемена декораций. Сад в густой тени у берега моря. Мелидизанде не нравится, что все время очень сумрачно и в самом замке, и вокруг, но Женевьева уверяет ее, что к этому привыкаешь. К ним присоединяется Пеллеас, и они вместе наблюдают за отплывающим кораблем. Это тот самый корабль, который привез сюда Мелизанду - и это навевает ей грустные мысли. Затем - в самом конце сцены - Пеллеас говорит, что он, может быть, завтра уедет. Мелизанда опечалена. Тихо и взволнованно она шепчет: "О, почему ты уезжаешь?" Ведь она уже наполовину влюблена в красивого младшего брата своего мужа.
ДЕЙСТВИЕ II
Сцена 1. Середина лета. Жарко. Почти полночь, когда Мелизанда и Пеллеас оказываются в густом лесу около заброшенного фонтана. Пеллеас рассказывает Мелизанде о волшебных свойствах, которыми когда-то обладал фонтан, но Мелизанда едва слушает его. Она наклонилась над ним и плещется руками в воде. "Будь осторожна!" - предупреждает Пеллеас. Но Мелизанда продолжает играть, и обручальное кольцо с ее пальца падает в фонтан. Они не могут его достать, так как фонтан слишком глубок. Мелизанда обеспокоена, но Пеллеас говорит, чтобы она не расстраивалась. Время возвращаться, так как становится совсем темно. "Но что мы скажем Голо?" - спрашивает Мелизанда. "Правду, правду", - произносит Пеллеас.
Сцена 2. Звучит еще одна оркестровая интерлюдия. На сей раз сцена превращается в комнату Голо. Он в постели, так как точно в полночь (именно тогда, когда Мелизанда уронила кольцо в воду) его лошадь, словно обезумев, понесла и сбросила его. Мелизанда сидит рядом с ним. Он старается успокоить ее, уверяя ее, что его раны не столь серьезны. Но она все еще в волнении; она не может сказать почему и ссылается лишь на всегдашнюю сумрачную атмосферу. Голо нежно берет руку молодой жены и обнаруживает, что на пальце нет кольца. Он напуган, разгневан. Она старается уйти от его вопросов и в конце концов говорит, что потеряла его в гроте у моря, что была там с маленьким Иньольдом, сыном Голо от первого брака. Кольцо необходимо найти, настаивает Голо. Пеллеас пойдет с нею. "Пеллеас? Пеллеас?" - восклицает она. Но Голо настаивает. Мелизанда уходит, рыдая: "О, как я несчастна!"
Сцена 3. Новая интерлюдия - новая смена декораций. Сумрак. Оркестр, по-видимому, описывает таинственный грот на морском берегу. "В эту ночь море звучит тревожно", - говорит Пеллеас Мелизанде, - и вдруг из-за облака выплывает луна. При ее свете они видят трех седовласых нищих, спящих у скалы. Маленькая Мелизанда напугана; она хочет быстро уйти. "Мы вернемся сюда в другой день", - говорит Пеллеас.
ДЕЙСТВИЕ III
Сцена 1. Башня в замке. Мелизанда стоит у окна; она расчесывает свои длинные золотистые волосы и поет старинную мелодию. По тропинке приближается Пеллеас; он останавливается перед башней Мелизанды. Он пришел проститься и сказать, что на следующий день, утром, должен уехать, но Мелизанда умоляет его не делать этого. Она позволит ему поцеловать ее руку, если он пообещает, что не уедет. Тогда Пеллеас обещает подождать. Она наклоняется из окна, чтобы он мог поцеловать ее руку, и ее длинные распущенные волосы падают на него и укрывают его. Он страстно целует пряди, говоря при этом, что не выпустит их ("Oh! Oh! Melisande! Tu es belle!" - "О! О! Мелизанда! О, ты прекрасна!"). Ввысь взлетают несколько испуганных голубей, - и вдруг на дорожке появляется Голо. Он нервно смеется. Он называет их "детьми", говорит, что они не должны играть здесь, в темноте, и уводит своего брата Пеллеаса. Теперь ему ясно, что эти двое влюблены друг в друга.
Сцена 2. Музыка интерлюдии становится более мрачной, более зловещей. Б подземном переходе замка Голо ведет Пеллеаса. Он обращает его внимание на запах смерти, который здесь так ясно ощущается. Голо указывает на опасную пропасть, и Пеллеас понимает его предупреждение. "Я задыхаюсь", - говорит он с болезненным чувством, и братья покидают это жуткое место.
Сцена 3. Музыка снова становится светлее, когда они выходят наверх. К Пеллеасу возвращается хорошее настроение. Но Голо уже вполне ясно предостерегает. Он говорит, что видел, что произошло . под окном Мелизанды, и впредь Пеллеас должен избегать ее - только не слишком очевидно. Мелизанда ни о чем не должна беспокоиться, ведь ей скоро предстоит стать матерью.
Сцена 4. Голо перед замком с маленьким Иньольдом. Он расспрашивает малыша о Пеллеасе и Мелизанде. "О чем они говорят?" - допытывается он. "Обо мне", - говорит малыш. "Они целовались?" Но в ответ Иньольд сам целует отца. Голо приходит в ярость, и малыш пугается. Вдруг в комнате Мелизанды наверху зажигается свет. Голо заставляет Иньольда вскарабкаться наверх, чтобы малыш подглядел, что происходит внутри. Голо снизу задает ему вопросы, но все, что может видеть малыш, это Пеллеаса и Мелизанду, стоящих спокойно и глядящих друг на друга. Вдруг испуганный мальчик вскрикивает - ему страшно, он просит снять его оттуда. Разгневанный, с искаженным от злобы лицом отец уводит мальчика. Заключительные звуки оркестра передают жестокие мучении этого человека.
ДЕЙСТВИЕ IV
Сцена 1. Пеллеас теперь с Мелизандой, и в очень сдержанной сцене он молит ее о последней встрече у фонтана - скоро он должен уехать. Его отец вдруг замечает, что у Пеллеаса вид человека, которому недолго осталось жить. И вот - почти иронически - звучит длинный тихий монолог старого короля Арке-ля. Он с нежностью обращается к Мелизанде и, восхищенный ее естественной красотой, выражает уверенность в том, что молодость и красота все могут преобразить счастливейшим образом. Он старается утешить и успокоить ее. Вскоре появляется Голо. Он не сильно ранен в голову, но не позволяет Мелизанде перевязать ее. И когда Аркель высказывается о невинности, излучаемой глазами Мелизанды, Голо приходит в ярость. Он требует, чтобы ему принесли его меч, и, когда Мелизанда подает ему его, он отрезает ее длинные золотые волосы. С силой он швыряет ее на пол. таскает за волосы, но Мелизанда не исторгает ни слова протеста. Подбегает старый Аркель, и тогда Голо в гневе удаляется. Только после этого Мелизанда произносит: "Он разлюбил меня. Я так несчастна". Сцена завершается глубоко взволнованными словами Аркеля: "Если бы я был Богом, -говорит он, - я бы сжалился над сердцами людей".
Сцена 2. Звучит особенно выразительная интерлюдия. У фонтана в парке играет Иньольд; он ищет потерявшийся золотой мяч. Рядом пасется стадо блеющих овец, и вдруг они умолкают. "Почему они замолчали?" - спрашивает маленький мальчик. "Потому что они потеряли дорогу домой", - отвечает пастух. Все это, конечно, своего рода символический комментарий на трагическую ситуацию, в которой оказались старшие. Это поэтическая сцена, которая обычно пропускается в современных постановках оперы, и все заканчивается тем, что Иньольд убегает. Он замечает, что становится темнее, и чувствует, что должен вернутся домой и, как он выражается, "кое-что кое-кому сказать".
Сцена 3. К фонтану приходит Пеллеас, чтобы увидеться здесь с Мелизандой. Он решил бежать от своей безнадежной преступной любви; но, когда она приходит к нему, он не может удержаться, чтобы не сказать, что любит ее. Это первое открытое выражение его чувств, и Мелизанда отвечает просто и искренне: она также полюбила его с первого взгляда. Любовная сцена приводит к кульминации. Неподалеку слышен звук запираемых ворот дворца, и влюбленные понимают, что над ними нависла опасность, - домой они вернуться уже не могут. В темноте они чувствуют, а чуть позже и слышат, приближающиеся шаги Голо. У него в руке меч. В отчаянии влюбленные крепко обнимают друг друга. Пеллеас молит Мелизанду бежать вместе с ним, но она отказывается. Быстро, не произнося ни слова, Голо наносит удар Пеллеасу. Тот падает. Маленькая Мелизанда пытается спастись бегством в темном лесу. Голо устремляется за нею.
ДЕЙСТВИЕ V
Пеллеас мертв; его убил собственный брат. Но Мелизанда едва в состоянии сознавать это. Она произвела на свет младенца и теперь лежит, умирающая, в постели. Старый король Аркель рядом с нею; здесь же Голо, а также доктор, который бессмысленно и бесполезно ее подбадривает. Голо полон раскаяния, но при этом его по-прежнему обуревает чувство ревности и гложет неизвестность. Он требует, чтобы его оставили одного с молодой женой. Когда все уходят, он мучает Мелизанду расспросами. Любила ли она Пеллеаса? "Конечно", - очень просто отвечает она. Были ли они близки? "Нет", - говорит Мелизанда. Но ее ответы, вся ее речь столь туманны, что Голо не может чувствовать никакой уверенности. Когда Аркель и доктор возвращаются, Мелизанда вновь, как это уже не раз было раньше, жалуется на холод и темноту. Они приносят ей новорожденное дитя, девочку, - но Мелизанда в состоянии только изречь: "Малютка... Она тоже будет страдать... Мне жаль ее". Все чувствуют приближение смерти. Комнату тихо заполняют слуги. Голо еще раз гневно требует, чтобы Мелизанда сказала правду. Но теперь вмешивается Аркель. Нельзя тревожить умирающую. Душа Мелизанды покидает земной мир. Аркель медленно уводит рыдающего Голо из комнаты. "Это не твоя вина", - говорит он. И наконец, повернувшись к малютке говорит: "Девочка должна жить, чтобы занять место Мелизанды".
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
Как известно, оперы Вагнера вызвали интерес к ставшим затем довольно частыми в театре сказочно-легендарным сюжетам, которые были рассчитаны не на детскую аудиторию, но на взрослую и вдохновлялись звуковым миром байрёйтского лебедя. Это было самое распространенное течение в культуре конца века, декадентской, склонной к вольным фантазиям, к мистическому символизму с оттенком жестокости и чувственности. Когда Дебюсси, которого считают основоположником символизма и импрессионизма в музыке, начал обдумывать произведение для театра, Вагнер уже умер. Дебюсси пару раз приезжал в Байрёйт на музыкальные фестивали, переходя от сдержанного энтузиазма к некоторому неприятию Вагнера (между тем «Тристан» и «Парсифаль» всегда оказывали на него скрытое влияние).
Интересы Дебюсси простирались дальше в глубь времен, в эпоху григорианского хорала, достигали дальних стран, охватывали музыку Явы и Дальнего Востока, помимо гармонических открытий «Могучей кучки», в особенности Мусоргского, у которого Дебюсси высоко ценил великолепную декламацию. В обычных операх, по его мнению, слишком много горланят «при одобрении тромбонов» и без всякого стеснения. В 1899 году он признавался: «Я не стану следовать крайностям музыкального театра, где нагло господствует музыка, где поэзия отодвинута на второй план и задыхается в слишком тяжелом музыкальном наряде. В музыкальном театре слишком много поют. Следует петь, когда это стоит труда, и приберегать патетические акценты. Должна же быть разница в силе выражения. Необходимо иногда прибегать к полутонам». Избранное им музыкальное направление повлечет за собой изменения в драматическом стиле, понимаемом Дебюсси как исследование подсознательного, исследование, в котором музыка вступает в добровольное соглашение с текстом, выявляющим все затаенное и прорывающееся лишь в сновидениях и тому подобных состояниях. Идеальным либреттистом композитор считал такого, «который, не договаривая половины, позволит мне включить в его вымысел мой собственный, который создаст персонажей, живущих и действующих вне какого-либо определенного времени и пространства... Я мечтаю о либретто, которые не обрекали бы меня на создание длинных, тяжеловесных драм; которые предоставляли бы мне подвижные, различные по месту действия и характеру сцены, где персонажи не рассуждали бы, но претерпевали свою жизнь и судьбу».
Дебюсси долго работал над «Пеллеасом» — с 1893 до 1901 года. Результат оказался в своем роде уникальным, неповторимым. В этой словно подземной речи всякое чувство прежде всего глубоко скрыто, чтобы не дать ему прорваться. Его покрывает густая сеть аналогий с растительным миром, с морем, с атмосферными явлениями и такая же сеть намеков на переживания персонажей, затерянных в этом туманном краю, воссозданном благодаря тонко нюансированной, филигранной оркестровке. Но когда конфликт между героями обостряется, на поверхность вырываются жесточайшие взрывы страстей, отмеченных печатью веризма, с легким оттенком безотчетного абсурда, чувство которого настигает персонажей внезапно и переносит их в будущую атмосферу экспрессионистского театра.
Картины сменяются, связанные великолепными интермедиями. Таинственная, словно пришедшая из античности декламация, часто едва шелестящая, переходит в крик, усиливается вместе с усилением резкости и яркости инструментальных мазков, когда драма достигает своей высшей точки. Завораживающий и глубоко печальный сюжет, безутешная развязка которого остается одной из самых трагических во всех музыкальных драмах, немало способствует проведению параллелей с положением современного человека, подавленного и одинокого.
Герои, которые пытаются выбраться из темной пещеры,— это еще герои традиционной мелодрамы. Перед нами все та же история любви, но любви, окруженной областями тьмы, ведущими в бездну человеческих чувств и взаимоотношений: дуэты Пеллеаса и Мелизанды превосходно выполняют трагическую функцию; ревность Голо — так человечна и понятна; наконец, обезоруживает мораль старого Аркеля, который один признает законность любви и защищает ее перед лицом смерти. В пятом действии всякая нравственная суровость смягчается при соприкосновении со страданием, хотя и кажется, что бесконечная печаль, вызванная смертью Мелизанды. Превосходит возможность дальнейшего существования. Мелизанда была робким и молчаливым существом, не способным причинить то, что случается, случается по воле, которую нам не суждено познать.
По мере того как опускается занавес, эта весть, заключенная в последних тактах оперы, нисходит в душу слушателя — непроизнесенная молитва, скрытый призыв, врачующий раны драмы. Сама же драма замыкается в задумчивом молчании, и стремясь к реальности, и выходя за ее пределы.
Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)
